Перейти к главе: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15

Так вот какой она была, загадочная женщина, со звучным именем «Россия», оттолкнувшая иго, не поддавшаяся Наполеону Бонапарту.
Зачем она им? Или сильно красивая? Зачем мужчинам вообще женщина? Потешиться, поиграться, изломать, да выкинуть. Хотя нет, есть и такие, кои от полноты чувств преклоняют колено перед возлюбленной, лелеют, обожают.
Она была вся белая, будто святая старица, измученная годами терзаний, пустынная необъятная, скелеты деревьев сиротливо чернели голыми ветками, подпирали острыми макушками свинцовое небо.
В общем-то, загадочную даму звали несколько иначе, пожалуй, еще более величаво «Российская Империя».
Красиво! Только тоскливая она, повязанная черным платком, будто плакальщица.
Кристина вздохнула и закрыла книжку в коленкоровой обложке, на которой золотыми буквами было начертано
От самого Петербурга Кристина ехала в молчании. Да и не с кем было говорить. Ее спутник по купе сидел напротив и сначала читал газету. А после, видно, притомился и сие занятие ему наскучило. Раскрытая газета лежала у него на коленях, а молодой человек, запрокинув назад русоволосую голову, упираясь макушкой в темно-бордовую стену, открыв рот, мерно похрапывал. И его гладкое, по-девичьи смазливое лицо в этот момент было настолько некрасивым, что Кристина все это время избегала на него смотреть.
Второй господин, которого собственно, сопровождал белокурый юноша и Кристина – граф Филипп, встретил прямо на перроне одного своего знакомого (так он сказал), и посему, старые знакомцы уединились вдвоем в другом купе.
Филипп, брат Рауля, Кристине не нравился. Очень худой, неестественно бледный с блудящим взглядом холодных глаз, он напоминал ей какого-то дурного героя из страшной сказки, и у нее от этого шел по спине холод. Хотя, вместе с тем, злодея он с виду совсем не напоминал: движения его были уж слишком плавные, бедрами он покачивал невпример размашистым мужским походкам, и губы какие-то вечно земляничные, блестящие, как у девиц из балета (так те красят, что б со сцены лицо виднее было). Граф был еще и больно старый, лет тридцати пяти, а, может и всех сорока, но супруги и детей почему-то не имел.
Вслушиваясь в мерный гулкий стук колес, Кристина смотрела в черное окно (зимой и осенью здесь темнело очень рано) и размышляла о своей доле.
Получай Кристина новую жизнь, да новый статус. Тебе он в самый раз. Очень «к лицу» тебе новая роль. Приживалкой оно куда сподручнее. Рауль хоть и клялся в любви, но жениться теперь никогда не женится – граф Филипп не позволит.
Тяжко вздохнула, отложила от себя книжку вовсе – теперь уже не до чтения, достала из рукава кружевной платочек, приложила к глазам. Слезы покатились по бледным щекам легко и обильно.
Зачем поехала в этакую даль?
А что теперь ей делать? Может там, где-то очень далеко, в стране, о которой лишь слышала от отца, она найдет успокоение, холод и белые снега отгонят от нее эту тоску и усыпят горечь, в которой она живет последние несколько лет?
Пока доехали на извозчике до гостиницы, одетая по-осеннему Кристина вся промерзла до костей. Сидела, дробно стуча зубами.
Сам граф, похоже, неплохо ориентировался в белокаменной. Ваньке приказал катить на Кузнецкий мост, к нумерам. Внезапно поваливший снег и ветер ему были ни почем, потому что на нем была длинная шуба и соболиная шапка. Рауль тоже был в шубе, правда, без шапки, в смешном высоком цилиндре (который, под напором ветра, несколько раз норовил с его головы слететь). Кристина же была в осеннем пальто и черной шляпке. Она хоть и слышала, что в России зимой снега по колено, но не думала, что так холодно. А ее спутники отчего-то не стали утруждать себя предупреждениями.
Потому, в двери гостиницы Кристина зашла вся облепленная снегом, с синими губами. Согреться положительно не удавалось.
Похоже, кельнер преотлично знал вошедшего в вестибюль гостиницы посетителя в собольей шапке. Приветливо дернул бровями, поклонился графу. Филипп подошел к конторке, заговорил с гостиничным служителем, назвав усатого брыластого мужчину Afanasij.
О чем именно говорили, Кристина не слышала. Уж больно звонко стучали зубы.
- Филипп здесь уже бывал? - Поинтересовалась Кристина у своего спутника.
- Конечно. У него здесь какие-то дела уже много лет.
- Я не знала…
- Я не лезу в дела брата. Не мешаю ему. Кроме того, понятия не имею, какие могут быть дела в этой богом забытой стране.
- Почему ты так говоришь? Это такая же страна, как и все остальные.
Но ответа Кристина не получила, потому что они с Раулем подошли к стойке и стали невольными слушателями странного разговора.
- Я знаю, Филипп Жанныч, - доверительно понизил голос кельнер, - вы играть любитель всегда были. Имею необходимость предупредить, у нас нынче в городе поговаривают, появился субъект, картежников до исподнего чистит. Шалости шалостями, а дело серьезное. И ведь который раз уже, но ничего поделать невозможно.
- Кто таков? – С мягким акцентом поинтересовался граф.
- Этого не могу знать. Так и не отыскали. То он блондин, то брюнет, то с усами, то гладко выбрит, то стар, то молод.
- Как же это? – Вдруг воскликнул тонкий девичий голос.
Брыластый Афанасий обратил взор на голосок. Рядом с белокурым смазливым юношей, в недоумении хлопая глазами, стояла удивительной красоты особа – белокожая, с огромными шоколадными глазами, загнутыми кверху ресницами, будто у куклы, одетая по последней парижской моде (только отчего-то не по погоде). Милое ангельское создание, заметив пристальный взгляд, вдруг смутилось, и опустило глаза.
- А так, маскарад-с. Давеча купца Хренникова на целых тридцать тысяч обыграли. Бедолага умом тронулся. Как же, такую сумму проиграть, да по нерезвой голове. – Афанасий сожалеющее покачал головою.
- Бред и ерунда! – Говоря по-французски, вмешался юноша, что-то переспросив перед этим у графа, пока кельнер вел беседу с девицей. – Сплетни распускают. Покуражился кто-то, его теперь, верно, где-нибудь в Монте-Карло только сыскать с такими-то кушем! Проигрывает ворованные денежки в рулетку.
Граф барабанил тонкими мосластыми пальцами по стойке.
- Merci Афанасий. – Адресовался он к служителю. – Это ничего, я таких субъектов за версту вижу и узнаю. Потому, умом трогаться не собираюсь. – Вложил Афанасию в руку целковый, подмигнул. – Распорядись, пусть занесут багаж. Мадмуазели и молодому человеку номера по-соседству. А все остальное, впрочем, как обычно. Ты мои предпочтения знаешь.
- Сделаем-с, как же! – Быстро спрятав рубль, закланился кельнер.
- Ты что, говоришь на их языке? – Изумился Рауль, когда они с Кристиной поднимались вслед за графом по огромной лестнице.
Кристине смущенно повела плечиком.
- Совсем чуть-чуть. Так получилось. Помимо французского я знаю немного еще несколько языков. Но разве что пару слов.
- Я не знал.
Кристина на это ничего не ответила. Не знал, значит, не знал. Она никому об том и не рассказывала.

Что виконту де Шаньи в этой стране пришлось по душе, так это русские рестораны. Кормили здесь, кажется, на убой. За несколько дней пребывания в Москве, Рауль успел перепробовать добрую половину меню здешних рестораций. И даже остался доволен. Извел столько животины – парных поросят, гусей, перепелов. В тутошних харчевнях имели скверную привычку: притаскивать бедную скотину (пока она еще живая) прямо в зал заказчику, вертели ее перед носом и так, и эдак, все ли устраивает, не тоща ли, не жирна, или принести на показ другую. Доживающая последние мгновения пища визжала и дергалась, ясное дело, заканчивать свою жизнь на тарелке иноземца ни в какую не желала.
Кристина с ужасом взирала на все происходящее, к такой снеди не притрагивалась. Рауль же от всей этой пищи испытывал неземное счастье, и заказывал сразу всего и много: белужью икру, стерлядку, пироги с осетриной, жирную сельдь, огурчики, грибочки, ко всему этому разнообразное вино, потом рябиновку. Официанты в особенно полюбившемся виконту «Славянском базаре» только и успевали подносить большие подносы, да менять блюда.

В очередной вечер, когда виконт с аппетитом трапезничал и наслаждался райскими трелями, которые выдавала со сцены славная пышнотелая певица, Кристине было совсем тошно. Виконт, лихо орудуя вилкой и жуя хрустящую корочку от поросенка с хреном, глядел, как белеют круглые плечи поющей красавицы, а Кристина слушала мелодию и слова.

Я поцелуями покрою
Уста и очи, и чело…

Она сидела за столиком и осторожно поворачивала голову то вправо, то влево, хоть это и не соответствовало приличиям. Публика в ресторации была разношерстная: гладко причесанные хорошо одетые господа с румяными дамами, поблескивающие погонами офицеры, грузные торговцы. Похоже, всем им было хорошо и радостно, как и Раулю.
Вдруг в одно из мгновений такого обозрения залы тонкие брови Кристины взметнулись вверх, ресницы часто-часто затрепетали, а тем временем до слуха ее продолжали доноситься слова из песни.

Тебя я лаской огневою
И обожгу и утомлю.

За одним из столов сидел вполоборота аккуратный господин в коричневом костюме, к ужину не притрагивался, на певицу глядел без особого интереса, все больше курил, да потягивал вино.
Внимательный взор почуял, похоже, спиною, обернулся на долю секунды, взгляды их встретились. Ясный и холодный зелено-голубой, как морская гладь мужской и жаркий, раскаленный, как песок в пустыне, девичий.
Когда сладкоголосая красотка затянула финальные строки:

Пылает страсть в моей груди
Восторг любви нас ждет с тобою,
Не уходи, не уходи…

господин стремительно поднялся, щедро расплатился, и направился прочь. Кристина вслед за ним вскочила на ноги, словно под юбку запустили осу.
- Что с тобой? Ты куда? – Воскликнул недоумевающий Рауль, так и не донеся кусок искрящегося балыка до уст.
- Я сейчас, - сбивчиво прошептала Кристина, глядя куда-то поверх головы виконта. – Мне нужно подышать свежим воздухом. Душно. Мочи нет.
Ох уж эти дамы! У них вечно что-то происходит. Видно в дамскую уборную спешит. Как это водится у женщин – прихорашиваться.

- Monsieur, je demande pardon! – Повысила голос Кристина, едва нагнав незнакомого господина в добротном костюме.
Мужчина, уже одевший шубу и взявший в руки бобровую шапку и трость, обернулся на нее, окинул таким странным взглядом, что дочери скрипача стало не по себе.
Заметив туман в его глазах, она смешалась, но тут же для чего-то перешла на другой язык.
- Мсье! Я прошу… мне простить… - Неожиданно произнесла она с запинками и пробивающимся акцентом. Видно иноземные слова давались ей непросто. – Я прошу несколько минут.
- Простите сударыня, что-то произошло?
Ливрейный швейцар с седыми взлохмаченными бакенбардами, так и застывший за спиной собирающегося уходить посетителя, раскрыв рот и часто моргая глазами, ждал, что будет дальше.
Миловидная миниатюрная девушка залилась краской, лицо ее пошло пятнами, она то опускала веки, хлопала длинными ресницами, то устремляла взгляд на незнакомого собеседника.
- Прошу простить сударыня, я не услышал ответа. Может быть, я могу вам чем-то помочь?
- Кажется… мы… - в голосе ее что-то оборвалось и захлестнулось.
Да нет же, быть этого никак не могло! Воображение сыграло с ней злую шутку. Этот как-то и выше, и в плечах шире, и глаза другого оттенка, а главное – без маски. Вполне обычный господин, похож чем-то, конечно. Видно доля ее теперь такая, в каждом мужчине, хоть сколько-то приближенном внешне к ее давнему знакомцу, искать схожесть с тем, чьи черты она не может выбросить из памяти и сердца.
Ливрейный будто ненароком покашлял за широкой спиной статного красавца, который держался в этом странном разговоре холодно и надменно. Зато барышня смотрела влюблено и преданно.
- Мадам… мадмуазель? Простите, не имею чести быть знаком.
- Мадмуазель. – Смутилась милая барышня, отчаянно краснея.
- Мадмуазель? – На мгновение удивился мужчина, но тут же подобрался, и собеседница удивления этого заметить не успела.
- Прошу прощения, мсье, но я хотела спросить. - Она пристально рассматривала его лицо, недоумевая. – Всего один вопрос. Простите мне мою дерзость, но не могло ли быть так, что мы встречались прежде? – С трудом подбирала она верные слова. И от того, речь ее была странной и скомканной.
Швейцар, высовывающий пучеглазую физиономию поверх господинова плеча, с интересом уставился на бесцеремонную девицу, затеявшую интимный разговор прямо на публике.
- В жизни случается всякое, мадмуазель. Как знать, может быть, провидение и сводило нас прежде. Но склонен предполагать, что вы с кем-то меня путаете.
- Боюсь, что это, действительно, так. – Грустно покивала барышня. – Но глазам своим не верю. Вы очень похожи на одного моего доброго знакомца. К сожалению, он покинул этот мир.
Мужчина иронически хмыкнул.
- Мадмуазель, как вы можете видеть, я живее всех живых. Полагаю, именно по сему досадному недоразумению я совершенно вам не подхожу. - Качнул тростью и учтиво дотронулся до шапки. Был бы цилиндр, по всем правилам приподнял бы в знак уважения. Изо всего видно, такой благовоспитанный господин. А она отвлекает его такими глупостями, ведет себя совершенно недостойно воспитанной барышни. Боже, как стыдно! Глупая девчонка, поддалась безумному импульсу, повела себя безобразно, пусть теперь мучают угрызения совести. – Простите, мадмуазель, но мне нужно идти. Время убывает, а мне должно быть в другом месте.
Щедро поблагодарил ливрейного, и исчез за большими тяжелыми дверями. Растерянная и пораженная Кристина, охваченная странным безволием, так и осталась стоять, глядя ему в след.


* * *


Из дамской уборной Кристина вернулась какая-то рассеянная. Едва не опрокинула бокал с вином, несколько раз роняла салфетку, ужинать отказалась.
Виконт с аппетитом доел расстегай с грибами, хотел еще что-то заказать, но спутница пожаловалась на мигрень. Пришлось уступить, и покинуть ресторан. Вечер закончился сквернее некуда.

Еще несколько дней Кристина была сама не своя, ходила с воспаленными глазами, а потом, ничего, стала, как и прежде, свежая, румяная, даже заулыбалась.
Видно, такой здесь воздух, хоть мертвого из могилы поднимет, и жить заставит. Чтобы не сидеть в четырех стенах, да предаваться горьким думам, Кристина интересовалась заурядными и незаурядными достопримечательностями и особенностями этой части света.
Пока Филипп решал свои неизвестные брату дела, Рауль все больше любопытствовал по ресторанам, глядел на дам полусвета, танцовщиц (Кристина надувала губки, но не сильно-то и ревновала, ей теперь было все равно), слушал певиц. По улицам гулял без охоты, достопримечательности Москвы с ее Кремлем, церквями и домами его интересовали мало. А Кристина наоборот, гуляла с радостью и детским задором впивалась взглядом во все, что можно.
Однажды холодным солнечным утром вытащила его из гостиничного нумера гулять по улицам. Виконт отнекивался. Ни в какую не желал мерзнуть. Но упертой девице пришлось уступить, иначе утомит просьбами.
Вышли, постояли на крыльце гостиницы, Кристина потянула в сторону Никольской.
- Что, вот так? Пешком? – Изумился Рауль, начав свою речь по-французски.
-Да!
- Здесь не ходят пешком. Здесь ездят. Давай возьмем извозчика.
Поблизости стояло несколько извозчиков. И все, на счастье, порожние. Один даже, будто почуяв раулево нежелание истаптывать ноги, как единственно возможный транспорт, тронул вожжи, подкатил к спорящей паре. Остановился.
- Куда желаете, барин? – Пуская изо рта густые клубы пара, забасил «ванька» в надвинутой на самые глаза шапке и высоко поднятым воротником. - Домчу в лучшем виде. И вас и вашу раскрасивую барышню!
Рауль, поглядев на заиндевелую косматую бороду, недовольно поморщился. До чего странный и фамильярный этот народ! На каждом углу галдят и улюлюкают, навязывают свои услуги, да еще дерут втридорога.
- Что ж вы, мсьё, барышню свою морозите? Гляньте, она ж вся закоченела. Садитесь, вмиг куда надо докачу, али просто покатаю. Кобылка у меня ладная, сани справные! – Не унимался извозчик. Все болтал и болтал. Дышал горячо и возбужденно – выдыхая облачка густого пара. Рауль половину слов не разбирал, но сама по себе ситуация внушала ему отвращение, как и сам кучер.
И тут вмешалась раскрасневшаяся дама, у которой при слове «покатаю», шаловливыми зарницами вспыхнули глаза.
- Рауль? – Она схватила его за рукав. – В самом деле, давай покатаемся? Он предложил нам покататься, понимаешь? Я хочу. У него сани. И такая славная лошадка. Доедем до Александровского сада, я хочу там погулять. Пожалуйста! Не хочешь пешком, поехали на извозчике. Кататься. Кататься! – Захлопала она в ладоши.
Барышня была ладная, веселая, сразу видно.
- Докатите?
- Отчего ж не докатить? Докачу-с!
- Далось тебе это катание. – Без всякой охоты отозвался молодой человек, весьма недобрым взглядом окинув и «славную лошаденку», и самого возчика.

Когда уселись в сани, Кристина устроилась поудобнее, спрятала ручки в муфточку. Извозчик лихо вскинул кнут, присвистнул на свою лошадку, и сани тронулись с места легко и мягко. Пока брали разгон – скосился на седоков.
Миловидная девушка с раскрасневшимся личиком выглядела вполне довольной и радостной, а ее спутник угрюмо смотрел в противоположную от нее сторону. Какой-то он, будто индюк, нахохленный.
Сначала они о чем-то шептались. Потом заговорили в полный голос – на французском. «Ваньке» все равно не понять премудрые диковинные слова.
- Рауль, ну перестань дуться. Тебе будто самому это все не в радость? Будь хоть здесь со мною учтив. Я очень тебя прошу! – Ворковала раскрасивая голубка, положив головку на плечо своему спутнику. – Я ведь уже от тебя ничего не требую. Ты был прав, здесь мне намного лучше, чем в Париже. Я зря не верила тебе.
Тут извозчик привстал, по-разбойничьи свистнул и стрельнул кнутом так, что мохнатая лошаденка его поскакала во весь опор. От этого сани немилосердно дернуло, и седоков резко отбросило назад. Рауль ударился о спинку саней, недовольно забурчав, а Кристина откинулась назад, от неожиданности вскрикнув, придержала маленькую шапочку.

Шалый возница гнал свою животинку пока не приехали. Когда остановились, Кристина протянула ему деньги, но «ванька», лишенный всяких приличных манер, резко и бесцеремонно сгреб у нее деньги, так, что вместе с платой горячей рукой обхватил ее узкую с холодными пальцами ручку. Кристина вздрогнула. Такое бесцеремонное и пугающее поведение ее ужаснуло. Но она никак этого не выдала. Лишь осторожно и неуверенно попыталась освободить руку. Возница почувствовал это, и сию же секунду отпустил ее.
- Ну что ты там, Кристина? – По-французски заворчал Рауль, поднимая полы тяжелой шубы и пытаясь выбраться из сугроба, в который он по колено угодил, выбираясь из саней. Проклятый возница остановил свой транспорт со стороны пассажира прямо напротив огромной белой горы снега.
- Иду! – Крикнула ему Кристина, окончательно вырвал руку из тисков извозчицкой лапы, развернулась, и выставила ножку, готовая вылезать из саней. Но от «Ваньки» не избавилась. Тот шустро спрыгнул наземь, и лихо вытащил маленькую барышню, поставил на утоптанную дорожку.
Мрачный лягушатник забарахтался в снегу еще пуще, открыл рот, видно хотел попросить медведеобразного русака помочь и ему, но как-то быстро опомнился, сник, будто чего-то испугался.
- Благодарю. – Мягко проговорила с легким акцентом девушка, и поспешила сделать несколько шагов назад. Подальше от саней.
И почему Рауль считает их чурбанами? Очень хорошие люди, - заключила Кристина, когда уже откуда-то издали послышался все тот же характерный свист и щелчки кнута – «ванька» катил уже своей дорогой. Рауль, наконец, смог выбраться на дорогу, недовольно отряхивался от снега.

<<< Глава 9    Глава 11 >>>

В раздел "Фанфики"
На верх страницы